ещё один нестишок я дождь! я московский чешуйчатый ливень, готовый сгрызть солнце, любое солнце, с хрустящими лучиками, большое, маленькое, мандариновое, смешное, строптивое. коснувшись просоленных выжженных капель, почувствуете, как рвётся солнце упрямое, как ищет путь в ваше «внутрь», как это бывает больно, как прогибаться навстречу тому, что сильнее в миллиард раз, и быть в уверенности, что рассеян, раздавлен, разрезан, развеян им по ветру, а потом посмотреть в зеркало. мы все когда-то дождь, и через нас течёт серое солнце, прозрачная радуга, раствор жизни, течёт прямо в кровь тех, кого мы обнимаем и для кого думаем. мы дождь, мы царапаем собственные крыши, лохматим чужие волосы против ветра, прорастаем в траве нарциссами, в песочнице – кокосовыми пальмами, в своих – нитками, которыми небо штопает любимую землю (потому что новая никогда не станет ТАКОЙ родной, и потому что в новой никогда не было, нет, не будет ни нас, ни его) мы дождь, и мы прыгаем на батуте зонтиков между двумя вселенными туда-сюда, и мы никогда не разбиваемся. потому что мы – кусочки воды плюс сильные чувства, и разбиваться в нас просто нечему. главное – не замерзать, а если уж замерзать, то в форме чего-то очень-очень красивого, чтобы очутиться в музее ледяных фигур, а не рассыпаться в осколки осколки осколки. или можно добровольно сдаться на фабрику мороженого, тоже не так уж плохо, но лучше всего оставаться живым дождём, потому что … потому что ну кто же ещё сделает небо небом, если не смесь отражений в калейдоскопе его капель … потому что статуями быть абсолютно чудовищно невыносимо, чувствовать, как приходят и уходят, и никто никогда не остаётся, и больше ничего … потому что… просто потому что так случилось, что мы – дождь. и это, наверное, значит, что всегда есть те, кому мы нужнее, чем зонтики.
